Достойный человек не может не обладать широтой познаний и твердостью духа. Его ноша тяжела, а путь его долог. Человечность — вот ноша, которую несет он: разве она тяжела? Только смерть завершает его путь: разве он долог? - Конфуций

Прежде смерти не должно умирать. - Народная мудрость

«Я колю, а он мягкий»?!

Расскажу два случая. Дело было в августе 42-го. Мой наблюдательный пункт находился на пригорке в большой скирде. Рядом - НП командира полка. Пушки в трех-четырех километрах сзади на закрытых позициях. И вдруг вижу на расстоянии от меня в полкилометра немцы прорывают нашу оборону и начинают уверенно продвигаться вперед, окружать наши войска. Уже после я узнал, что они двумя мощными танковыми клиньями при поддержке артиллерии и пехоты пытались взять нашу армию в клещи. И настолько быстро они двигались, что в момент отрезали нас с командиром полка от наших пушек. А командир в 37-м был репрессирован, потом, правда, освобожден, но очень боялся, что за какую-нибудь провинность, за потерю военного имущества его снова отдадут под суд, а то и расстреляют. И он мне говорит, что мы обязательно должны прорваться к своим пушкам и забрать их. Пока немцы не очень глубоко продвинулись, всего километра на два, мы должны их успеть объехать, нырнуть в центр клещей и забрать свою артиллерию.

Наступила ночь. Немцы остановились на привал. Развернули кухни, разожгли костры, стали готовить ужин. Веселятся, поют, на губных гармошках играют. А мы чуть в стороне едем на машине вдоль их войск. Немцы справа от нас. Но вот их колонны закончились, и мы зашли в какую-то деревню. Куда дальше ехать - непонятно. Темно, ничего не видно. Решили дождаться рассвета. Чуть рассвело, смотрим, а в деревне танки. Ну, думаем, слава Богу, наши подкрепление подбросили. Присмотрелись, а на башнях - кресты.

Рванули мы было обратно по той же дороге, что ночью заехали в деревню, а она уже шлагбаумом перегорожена и рядом фрицы стоят. Я водителю кричу, чтобы уходил влево. Он на стерню свернул. Немцы стрельбу по нам открыли. Вначале из автоматов, а потом и из пушки стали бить.

И вдруг командир наш выскочил из машины и побежал в обратную сторону. Я ему: «Куда?!», а он не слышит. Мы разворачиваемся и за ним вдогонку. Подъезжаем, я его хватаю за волосы и втаскиваю обратно в машину. Он кричит, что пистолет у него выпал. «Да черт с ним, - ору в ответ, - с этим пистолетом!» А он: «Посадят за потерю оружия!..»

Кое-как вырвались. Стали прикидывать, куда дальше ехать. Забрались на стог, сориентировались. Наметили направление и проехали еще километров пять. Видим, немцев больше нет. Едем дальше. Смотрим, наши появились. Пехота идет, повозки, артиллерия. Отступают. Выходят из клещей. Мы им навстречу. Ныряем в горловину.

А немцы уже и справа, и слева от нас. Идут, постреливают по отступающим. А иногда наперерез нашим войскам выскакивают небольшие фашистские танки "Т-3" и начинают гусеницами давить пехоту. Покрутятся немного и обратно уезжают.

Подъезжаем мы к нашим огневым позициям, смотрим - нет наших пушек. Командир в отчаянии. "Теперь, - говорит, - точно расстреляют!" Я присмотрелся и увидел рядом с тем местом, где стояли пушки, следы от тракторов. "Все наши пушки уехали", - говорю.

Возвращаемся обратно. Подобрали по пути раненого старшего лейтенанта. У него были прострелены обе ноги, и он не мог идти. И вдруг прямо перед нами выскакивает "Т-3". Проутюжил он пехоту и бросается на нашу машину. Этот старший лейтенант его увидел и кричит: "Нам смерть!" Не успели мы и рта раскрыть, как он достал пистолет и выстрелил себе в голову. А танк мимо нас проскочил...

Вырвались мы из этой горловины. Добрались до Бекетовки. Смотрю, на въезде стоят наши пушки. Сколько радости было...

А второй случай вообще весь соткан из сплошного везения. Дело в Сталинграде было. В разбитом доме я нашел, как сейчас помню, 10-й том медицинской энциклопедии. Во время затишья прилег на землю, поставил книгу на живот и начал её листать. И вдруг налет. А на самолеты мы уже перестали обращать внимание. Свыклись. Мы реагировали только тогда, когда каким-то седьмым чувством ощущали, что бомба летит на тебя. И тут я проморгал бомбу. Наверное, зачитался. Она рядом ухнула и осколками в клочья разорвала всю эту энциклопедию. Если бы не книга, то мне бы живот разворотило. Один осколок, правда, ногу мне все-таки перебил. Потерял я сознание. Прихожу в себя, вижу, мне ногу своей косынкой перевязывает какая-то совсем молоденькая девочка, лет двенадцати. А вокруг стоят женщины и платками меня обмахивают. Видят, что я глаза открыл, говорят: «Все, слава Богу, пришел в себя лейтенантик...»

Мои солдаты и ординарец командира полка перетащили меня к командному пункту дивизии. Почти километр несли. Вечером меня отправили на другой берег Волги. А на следующий день Чуйков принял командование 62-й армией, в которую входила наша дивизия, и приказал никого не переправлять на левый берег. Вышел известный приказ «Ни шагу назад». Раненым давали по стакану водки и приказывали обозначать передовые позиции. Некоторые из них не могли даже винтовку поднять. Заживо сгнивали на поле боя. Стали меня готовить к операции. Лежу я на соломе, врач спрашивает:

- Когда ранили?

- Вчера, - отвечаю.

- У нас приказ: если сутки прошли, то ампутация. Гангрена может быть. Умрешь.

А у меня пистолет на боку. Я руку положил на кобуру и говорю:

- Если ногу отрежете - застрелюсь...

И тогда хирург решил рискнуть. Только сразу предупредил, что никакого наркоза не будет. Надо терпеть. Дали чего-то выпить, может, водки. И все. Врач говорит:

- Ты мне только что-нибудь рассказывай, чтобы я слышал, что ты сознание не потерял. И начал я ему читать начало десятой главы «Евгения Онегина». Читаю, читаю и вдруг - резкая боль, аж сердце сжалось. В глазах потемнело, и я куда-то провалился. Не знаю, через какое время пришел в себя. Осмотрелся. Лежу уже не на соломе, а на простыне. Ощупал себе бок - нет кобуры с пистолетом. У меня все внутри оборвалось. Спрашиваю у соседа:

- Браток, скажи, пожалуйста, у меня обе ноги на месте?

- Обе.

Я приподнялся на локтях. Вижу, лежу я безо всего, в одной только коротенькой рубашечке. Обе ноги на месте. Правая забинтована. У меня от сердца отлегло.

Через недельку, когда дело пошло на поправку, отправили меня в тыл. Погрузили нас в телячьи вагоны, и поехали мы в Саратов. Двигались очень медленно. Иногда по километру в час. Все время над нами кружили немецкие самолеты и, не обращая никакого внимания на красные кресты на крышах вагонов, обстреливали из пулеметов, бомбили. Я ехал на втором «этаже» возле маленького окошечка. Мой сосед попросил поменяться с ним местами:

- Слушай, - говорит, - я задыхаюсь. Дай немножко полежу на твоем месте.

- А перелезть через меня сможешь? - спрашиваю. Он кивнул, с трудом перебрался, и лег возле самого окошка.

- Хорошо-то как! - говорит.

И тут очередной налет. Снова засвистели пули и осколки. И вдруг слышу: мой сосед, которому я место уступил, как вскрикнет, выгнулся неестественно и затих. Готов. Наповал. Судьба...



Страница: 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |

Просмотров: 18332

---

Copyright © 2009-2024 www.ВоинДуха.ru

Программная поддержка - www.softout.ru